— Думаешь, у них прохладнее? — мурлыкнул Кот Ученый с дубовой ветки.
— Я не думаю, я уверенна! — отрезала старуха.
Леопольд, окинув взглядом изнывающую от жары компанию, положил свой походный набор художника на землю и вытянулся у подножия дуба, прикрыв глаза.
— Эй, ты что, в клуб Витьки Перестукина записался? — тут же окликнула его Яга. — А портрет? Кикимора уже месяц ждет!
— Так она же... — Леопольд растерянно указал лапкой на сидевшую неподалеку даму. В отличие от остальных Кикимора, кажется, чувствовала себя не так уж и плохо.
продолжениеПрислонившись спиной к необъятному стволу, женщина плела венок из подручных колокольчиков и одуванчиков. Лицо ее при этом освещала умиротворенная улыбка.
— Ей что, совсем не жарко? — тыкнув в Болотную пальцем, зашептал Иван. Сам добрый молодец уже который час обливался потом и проклинал всех на свете (потому что кого именно проклинать нужно, Иван понятия не имел).
— Она ж Кикимора, — таким же тихим голосом ответила ему Баба Яга. — Ей везде хорошо будет. Лишь бы травка, цветочки, да птицы певучие. Уж больно Кикимора природу любит...
— Любит, как же, — буркнул себе под нос Емеля. — Поглядите, сколько цветов уже надрала, газонокосилка органическая!
— Какие умные слова мы знаем, — пропела "газонокосилка", вплетая в свое произведение очередной цветочек. — Никак, осилили курс химии?
— Это мы не проходили, это нам не задавали! — раздалось сверху. Все, включая новоиспеченного химика, задрали головы. Прямо над ними, на толстой ветке сидел рыжеволосый мальчишка и болтал ногами.
— Это еще кто такой? — подивился Емеля. — Не припомню, что видел его раньше.
— Антошка. Из деревни прислали, буквально на днях — пояснила Яга.
— Зачем?
— Картошку копать он будет. Больше ведь не умеет ничего.
— До картошки еще куча времени, — подал голос Леопольд. — Заскучает...
— Этот? Сомневаюсь, — фыркнул Иван, наблюдая, как пацаненок тихонько крадется к Коту. Через несколько секунд раздался истошный вопль: Антошка таки-успел цапнуть Ученого за хвост.
— Чувствую, будет у Фаргла и Фергуса новый закадычный дружок, — пробормотала себе под
нос Баба Яга.
— Анатолий Израилевич этого не допустит, - неуверенно возразил Кот Леопольд.
— Пресвятые Яков и Вильгельм! Своих кормить не успеваем, так еще одного нахлебника в замок привели! — воскликнула Белоснежка, едва узнала от Ледяного Дракона о новоприбывшем.
— Тише! — шикнула на нее Золушка. — Вдруг кто услышит?
— И что с того? Разве, я неправа? — возмутилась королевская дочь. — Целыми днями на кухне трудимся, рук не покладая. А в итоге, вместо положенной благодарности, нам новых приводят. Накорми-напои, спать уложи, одежду выстирай и заштопай, обувь почисти. Не моя это сказка!
— Конечно, не твоя, — с готовностью закивала Золушка. — С гномами-то, наверняка, было
сподручнее. Верно?
— Да, было! — раздраженно выпалила девушка. — У меня даже на себя время оставалось. Представь себе!
— А ну, тихо! — в кухню вошла Баба Яга. — Вы чего разгалделись? Точно куры при виде жирного червя!
— Бабушка! — все колкости были моментально позабыты, и подруги, перебивая одна другую, принялись рассказывать о своих бедах и несчастьях, не забывая при этом горестно всхлипывать и утирать слезы рукавом.
— Ох, внученьки вы мои, — только и смогла сказать старуха, когда обе девушки упали к ней на грудь с такими рыданиями, будто принимали участие в конкурсе: «Нареви ведро слез за пять минут. Победителю — Тридесятое Царство, проигравшему — ипотека», — совсем из сил выбились, бедные.
— И никто не помогае-е-ет! — всхлипнула Белоснежка. Правда, "белая как снег и румяная как кровь" девица нынче больше напоминала вареного рака. Она все еще терла заплаканные глаза.
— Ну, хватит, успокойся, — Баба Яга ласково погладила ее по голове. — А не то станешь страшилищем, и замуж никто не возьмет.
Белоснежка обиженно засопела, однако реветь перестала. Женщина вытащила из кармана платочек и протянула ей:
— Вот, возьми. Вытри слезы. И больше не плачь, — она повернулась к Золушке: — Помочь вам чем-нибудь?
— Да, конечно! — услышав про "помочь", Белоснежка с готовностью плюхнула перед бабушкой на стол блюдо спелых яблок. — Совсем ничего не успеваем, времени в обрез...
— Ты когда в лесу жила, совсем общаться разучилась? — накинулась на нее Золушка. — А "пожалуйста"?!
— Я же сказала: хватит! — повысила голос старуха. — Голова от вас уже болит. Надоели! — она села на стул и принялась чистить фрукты. Пристыженные девицы тем временем приумолкли.
— Мало мне Кикиморы с ее тонкой душевой организацией, еще вы нервы трепать будете, — Яга, ловко орудовала ножом, счищая кожицу и удаляя сердцевину, — Иван все за Василисой наяривает, а как отворот от ворот получит, так ко мне несется. Лихо Одноглазое масла в огонь подливает...
— Лихо вчера амбар по бревнышку разнесло, — вспомнила Золушка, — и курятник. Бедные куры.
— Лихо с Соловьем поспорило. Мол, свистит лучше. Вот Разбойник и постарался... Лихо с перепугу ломанулось в курятник. А вы сами знаете, какое оно, — поделилась Яга. — Теперь глухое на одно ухо ходит. Страдает.
Она отодвинула тарелку, полную яблочных долек. Плодовые шкурки и сердцевинки горкой лежали на поверхности стола.
— Ну, как? Теперь управитесь?
— Да. Спасибо, бабушка! — хором воскликнули Белоснежка и Золушка. Старуха только плечами повела.
— Из "спасибо" шубу не сошьешь.
Девицы переглянулись.
— Подсобить чем? — осторожно начала Золушка. — Ты лишь скажи. Мы всегда готовы помочь...
— Только не говорите, что самое интересное я пропустила! — на пороге кухни появилась запыхавшаяся Рапунцель. Ее лицо раскраснелось, а роскошные локоны были растрепанными и пыльными. Проследив взглядом, Золушка узрела мешок, полный крупных как на подбор золотистых луковиц. Волосы принцессы крепко-накрепко обвивали его по всей длине.
— Ты сама его притащила?! — ахнула Золушка. Подруга кивнула. А затем, ухватившись покрепче руками за свой хвост, окончательно втянула мешок в помещение.
— Так и надорваться недолго! — королевская дочь вскочила на ноги, спеша помочь Рапунцель расплести хитроумное крепление. Она повернулась к Яге. — Верно, бабушка?
Увидев, что вытворяет ее подопечная, героиня русских сказок схватилась за сердце:
— Ох, внученька! Разве, можно?! — воскликнула она и потянулась за валерьянкой. Но пузатый темный пузырек оказался пуст: старуха даже потрясла его для пущей убедительности.
— Наверное, Кот Ученый выпил все, — предположила Белоснежка. — После знакомства с Антошкой его нервы заметно расшатались.
— Антошка кого угодно до белого каления доведет, особенно в компашке с ограми — согласилась Рапунцель. Избавившись от ноши, она сидела на лавке и с наслаждением пила холодное молоко. Отставив пустую кружку, принцесса утерла рот тыльной стороной ладони и блаженно прикрыла глаза:
— Эх, вздремнуть бы сейчас чуток...
— Подремлешь-подремлешь, часика через три, — "успокоила" ее Белоснежка. — Вот с пирогами закончим, и можешь дрыхнуть сколько влезет.
— Ага, конечно! Я к этому времени уже есть захочу! — возмутилась Рапунцель. — Как-никак, время обеда!
— Какое же ты еще дитя! — раздался незнакомый женский голос со стороны раскрытого окна. Все, кроме золотоволосой принцессы удивленно обернулись посмотреть на непрошеную гостью.
— Слава Сотворителю — не ваше! — огрызнулась девушка, моментально опознав говорящую. Золушка и Белоснежка посмотрели друг на друга. Обе ничего не понимали.
— Гляжу я на тебя и понять не могу: где столь непростительно ошиблась? — Матушка Готэль тем временем уже ловко спрыгнула с подоконника на пол. Метлу, на которой прилетела, она аккуратно прислонила к стене.
— В Тридевятом Царстве, Тридесятом Государстве! — резко ответила принцесса. — Вы меня из родного дома выкрали, а теперь спрашиваете?! Матери с отцом лишили, на свет не выпускали! А помните мой восемнадцатый день рождения? Просьбу мою помните?!! Я хотела поглядеть на огоньки. Фонарики! Конечно, вы были против! Ведь их зажигали из-за меня! И вы все знали...
— Рапунцель, тише. Успокойся, — Золушка положила ладонь ей на плечо. — Это было так давно...
— И что? По-твоему, я должна все забыть?! — взвилась девица. — Сделать вид, будто ничего и не было?!!
Рапунцель продолжала вопить и жестикулировать в бессильной ярости руками. Зато Матушка Готэль не произнесла ни единого слова. Присев на край ближайшей скамьи, она, ссутулившись, обняла себя за плечи. Черные волнистые волосы закрывали ее осунувшееся лицо. Из-за этого не было понятно: плачет ли ведьма? Возможно, она плакала — плечи Матушки подрагивали. А, может, и нет. Ведьмы — народ коварный.
— Не желаете пирожка с малиной? — улучив момент, когда Рапунцель, наконец, прервала свою тираду, Золушка несмело приблизилась к гостье. — Только что из печи. Еще горячий...
Готэль подняла на нее взгляд. Огромные зеленовато-серые глаза хищно сверкнули, и Золушка испуганно попятилась.
— Не бойся, я не насылаю порчу на наивных прелестных девиц, — кроваво-красные губы растянулись в вымученной улыбке. — Пирожок буду. Спасибо.
Пока Золушка торопливо сооружала нехитрый перекус, а Рапунцель недовольно сопела, Баба Яга пыталась выведать у неподвижно застывшей Готэль цель ее визита. Неужто и впрямь соскучилась по своей воспитаннице?
— Соскучилась, — кивнула Матушка. Услышав это, принцесса разразилась очередью разнокалиберного фырканья. — Но если дело было только в этом — я бы не пришла.
— Невелика цена твоему скучанию! — не сдержавшись, проворчала Рапунцель. Принцесса с утроенной скоростью кромсала яблоки. Внезапно ойкнув, она поспешно сунула палец в рот.
— Дай, посмотрю! — Белоснежка была уже тут как тут с флакончиком йода. Принцесса молча сопротивлялась. — Ну, не хочешь — как хочешь! — рассердилась подруга, не вынеся очередного немого пинка. — Лечись своими распрекрасными волосами, коль душеньке угодно!
— Это невозможно, — проговорила Матушка Готэль. Она как раз расправилась с угощением и отставила пустую тарелку. — Рапунцель не может вылечить себя. Только посторонних.
— Почему? — спросила Белоснежка.
— Таково Заклятие Цветка, — объяснила ведьма. — Они так решили.
— Кто — "они"? — не поняла девушка.
— Создатели Цветка, — Матушка Готэль неторопливо потягивала черный несладкий чай, — Звездные эльфы.
— Эльфы?! — по глазам Белоснежки было видно: ей жуть как не терпится услышать продолжение. Остальные тоже притихли в ожидании. Включая Рапунцель.
— Они-самые, — подтвердила ведьма. Готэль устало прикрыла глаза. — Говорят, что прекраснее Живущих Среди Звезд нет никого на свете. За исключением Верховного Сотворителя, конечно, — торопливо добавила она, явно, сомневаясь.
— Матушка Готэль, а вы видели эльфов? — с надеждой в глазах спросила ее Золушка. У дочки некогда богатого купца был такой вид, что скажи ей сейчас... — ведьма с сожалением посмотрела на девицу — а, впрочем, что угодно скажи! И какую прелесть девицы в этих эльфах находят? Бледные, тощие — словом, жуть! Откармливать и откармливать. Чуть что — глаза томно к небу возведут и молчат, прикинувшись статуей. Ызарг б их сожрал!
Матушка зажмурилась и потерла виски. Ызарг? Нет, не то совсем. Кажется возраст, как ни крути, дает о себе знать.
— Видела, — наконец, сжалилась она. — Лесных, правда. Красивые.
И вновь зажмурилась от очередного приступа боли.
— Как ты себя чувствуешь, доченька? — Баба Яга тронула ей лоб рукой. — Уж, не захворала ли?
— Голова раскалывается, — нехотя, призналась Матушка. — Снадобья мои закончились еще на подлете к Эребору. Но пополнить запасы не удалось: гномы меня даже на порог не пустили. А в королевстве лесных эльфов, что по соседству, не оказалось короля. Тоже заартачились. Больше останавливаться я не решилась, спешила к вам несолоно хлебавши. А потом еще гроза эта...
— Может, и хорошо, что не оказалось, — неожиданно встряла в разговор Рапунцель. — Я слышала — мол, тамошний король не слишком жалует гостей. А не приведи Сотворитель его прогневать — глазом не моргнешь, как в темнице окажешься. В свое время сам Король-Под-Горой со своими верными рыцарями его пленником был.
— Это тебе Аззель сказочку наплел? — хихикнула Белоснежка. — Он мне эти сказочки семь лет, семь месяцев и семь дней рассказывал, одна другой страшнее. Ни единому слову не верю!
— И зря не веришь, — покачала головой Золушка. — Об этом в Книге написано. Я читала.
— Интересный сказ... — Баба Яга напряженно рылась в складках своей юбки, но кикиморьей настойки от мигрени как назло с собой не оказалось. — Все зелья закончились! — заворчала старуха, перебирая содержимое. — Как будто Леший порчу на карманы навел. Не приведи Верховный Сотворитель, кому-нибудь прихворнуть...
— То есть, я — не в счет? — неожиданно спросила Рапунцель. Вынув гребешок из кармана, она протянула его Матушке Готэль, сама села рядом:
— Ненавижу, когда болит голова!
— Так, а теперь пишите, — девочка-кукла с голубыми волосами мечтательно подняла глаза к потолку. — Пишите...
— Что писать-то? — Буратино, не выдержав, отбросил перьевую ручку и устало откинулся на спинку стула. — Опять про розу на лапе Азора? Проходили, знаем.
— Не проходили! — возразил Антошка. Такого нам еще не задавали.
— Да тебе вообще ничего не задавали, коль послушать, — буркнул Иван, мусоля кончик своего пера. — Счастливый человек!
— Пишите... — Мальвина, наконец, распахнула свои огромные темно-синие глаза. — У Лукоморья дуб зеленый...
— Под дубом дрын лежит мореный! — с готовностью подхватил Антошка. Кукла строго посмотрела на нарушителя дисциплины. Рыжий пацаненок с курносым носиком, сплошь усеянном веснушками невинно хлопал глазенками.
— Пишите, — закаленная индивидуальными занятиями с деревянным мальчиком Мальвина решила не заострять внимания на глупой выходке, — у Лукоморья дуб зеленый. Златая цепь...
— И жир топленый! — воскликнул Антошка. И тут же пояснил: — Ну, цепь же старая. Ее смазать надобно.
— Чтобы больше я подобных экспромтов не слышала! — Мальвина строго погрозила Антошке пальцем. — Про это в поэме нет ни слова.
— И зря, — Антошка полез за чем-то в кармашек ранца. — Развалится же.
— Повторяю в последний раз! — девочка с голубыми волосами невольно повысила голос. — У Лукоморья дуб зеленый. Златая цепь на дубе том...
— Под дубом гриб растет ядреный. Под грибом — дом. А в доме — гном, — на этот раз не выдержал уже Иван. И расхохотался.
— Аззель Криорк как Леший бродит! — подхватил Буратино. — В одном углу он песнь заводит. В другом — сказание о том, как..
— Жил когда-то один гном, — в сочинение новой "поэмы" включился Емеля. — Красив (по меркам гномьих женщин). Талантлив, при деньгах, успешен. И, вроде, счастлив должен быть. Жить среди деток, не тужить. С женой-красавицей-гномихой...
— Постой, а кто Автор? — вдруг перебил его Антошка. — Я не помню такой Истории. Вы это без меня проходили?
— Не проходили, — успокоил его Емельян. — Это я только что придумал. Ради рифмы.
— Нечестно! — обиделся мальчик. — Придумывать легко. А надо, чтобы все взаправду было. Невыдуманное.
— Но История-то все равно выдуманная, — пожал плечами Емеля. — У Лукоморья дуб, на дубе — цепь. По цепи — Кот ходит. Все об этом знают.
— Кот — не выдуманный! — возразил Антошка. — Я его за хвост дергал. Он настоящий!
— Это потому, что ты тоже выдуманный — бессердечно припечатал молодец. — Как и все живущие в этом замке.
Шокированный Антошка резко умолк. Невидящим взглядом он смотрел прямо перед собой. По выражению лица сложно было предугадать, какие чувства обуревают мальчика. Иван даже испугался — не случилось бы чего: маленький совсем. И тут Антошка захныкал.
— Я не... я не вы-выдуманный! — ревел он, размазывая слезы по лицу. — Вы все врете! Врете!
Вскочив со своего места, рыжеволосый мальчишка бросился вон из класса. Пораженная Мальвина с указкой в руках нерешительно застыла у доски. Затем, воскликнув: "что же вы натворили, мальчики!", девочка-кукла бросилась догонять рыдающего Антошку. Остальные, не сговариваясь, повскакивали со своих мест и помчались следом.
* * *
Четыре чашки кофе были уже выпиты, две трубки докурены. Попыхивая третьей, Матушка Готэль безуспешно листала свою Историю. Слова воспитанницы больно ранили ведьму, хотя, умом она понимала: Рапунцель права. Даже движимая острым желанием иметь вечную молодость и красоту, Готэль не имела права лишать малышку родного дома. Даже став для нее второй матерью, воспитав и дав все необходимое. Смирившись с присутствием вездесущего хамелеона, которого приручила скучающая принцесса...
Вспомнив, как трогательно девочка прятала своего маленького друга за портьерами, в складках платья и пустых кастрюлях, Матушка Готэль с трудом подавила улыбку.
Счастливые были времена! Для нее. Для подрастающей девушки же каждый новый день оказывался тяжелее предыдущего. Рапунцель жаждала свободы, а Матушка боялась ее предоставить. Ведьма понимала: ступи Рапунцель на твердую землю — не видать ей больше своей названной дочери. Упорхнет птичка в бескрайние синие дали...
Уловив нечто смутно знакомое, Готэль нетерпеливо заскользила пальцем по строкам:
«... понимая, что ее планы окончательно разрушены, старая ведьма бросилась вниз с верхушки башни».
Все. Длинный покрытый красным лаком ноготь уткнулся в точку. Конец сказочке. Принцесса, наконец, обрела полную свободу, злая колдунья повержена. Ничего нового. Готэль со вздохом запахнула плотнее полы дорожного плаща, который так и не сняла. Ее знобило.
Песенка Рапунцель избавила от головной боли, но проблема крылась глубже: ведьма попросту заболела. К тому же, Готэль не могла найти ответ на свой вопрос, это раздражало.
Что же толкнуло ее на этот поступок? Можно же было поискать другой Цветок, можно было воспользоваться Древними Заклятиями. В конце концов, попроситься служить при дворе!
Работа там — не бей лежачего. Поля поливать, да скот от порчи беречь. В качестве бонуса
— следить за здоровьем венценосного семейства. Нет же, дернул Леший за ногу... — Матушка Готэль выпустила в воздух очередное колечко дыма. Сейчас она почти раскаивалась.
— Эй, е-есть тут кто? — жалобный детский голос тотчас же вернул ведьму из пучин самобичевания. Оторвавшись от изучения пожелтевших страниц, Матушка Готэль заметила рыжеволосого мальчика с очень конопатым носом. Нос был красен, его обладатель — до жути чем-то расстроен. Памятуя о своих никудышных родительских способностях, женщина предпочла остаться в роли наблюдающей. Тем более, что на уровне вихрастой морковной макушки, как раз, начала проявляться зубастая кошачья рожа.
— Что-то конкретное ищете? — промурлыкал Чеширский Кот, едва его пушистая в меру упитанная полосатая фигура завершила свое торжественное появление. — В нашей Библиотеке есть Истории на любой вкус. Захватывающие Приключения, Легендарные Войны, Нераскрытые Тайны, Моральные...
— ... уроды! — в Библиотеку Корпорации, выплевывая на ходу самые заковыристые ругательства, ввалилось Лихо. А в следующий миг два книжных стеллажа рухнули вниз, будто подпиленные чьей-то невидимой рукой. — "В связи с текущими неполадками подача живой воды будет приостановлена на неопределенный срок!" — единственный глаз не то мужчины в юбке, не то женщины в брюках метал молнии. Обмозговав грядущие перспективы нахождения в пределах досягаемости, Чешир принялся оперативно таять, начиная с кончика хвоста.
Но, похоже, Лиху до сказочной версии шредингерского кота не было никакого дела. Раздраженно плюхнувшись на стопку картонных коробок со свеженаписанными Историями (коробки при этом мгновенно покрылись странным налетом, будто все разом побывали в болоте), живое воплощение бед и несчастий принялось, в свою очередь, громко перечислять беды и несчастья, свалившиеся на жителей замка за последние три сотни лет:
— ... ежемесячный взнос исправно выплачивается до последнего галлеона, а что в итоге
получается? Охранные Чары срабатывают через раз, Заклинатели Дождя вообще забыли, когда свои обязанности выполняли. Пшеница на полях сохнет — им все ни по чем! Вечный Источник засорился — никого не волнует. Правильно, он же вечный!
— Недавно принятый к исполнению Закон запрещает использовать чары в целях улучшения жилищных условий без разрешения свыше во избежание несчастных случаев, — осторожно мурлыкнула кошачья голова, которая, в отличие ото всей остальной комплекции так и осталась висеть в воздухе над дубовой стойкой. — Мы не можем...
— Кто тебе об этом сказал? - Лихо прищурило единственный глаз, и голова Чешира предусмотрительно отплыла на более безопасное расстояние. С потолка посыпалась штукатурка. — Ледяной Дракон, Василиса, Кикимора. Небесная Фея, в конце концов! Неужели, мы не можем им Кузькину Мать показать?!
— С Матерью не выйдет — ее сам Кузька-то в глаза не видел. Нет, мы, конечно, можем попытаться. Однако, — Кот умышленно сделал паузу, дабы обратить внимание на важную деталь, — в таком случае, Закон будет нарушен.
— По-твоему, все Законы беспрекословно выполняются?! — взвилось Лихо. — Между прочим, Закон создан, чтобы его нарушать! Иначе в нем не было бы нужды.
— Это всего лишь слова, — начал, было, Чеширский Кот, но, услышав череду жалобных всхлипов, умолк.
Крепко вцепившись в полы ведьминого дорожного плаща, Антошка продолжал громко рыдать. Готэль, в свою очередь, поглаживая мальчика по голове, отчаянно делала присутствующим разные знаки, но ее не замечали.
—... н-не выдумка. Я не выдумка!!! — вопила жертва набившей оскомину дразнилки о зверски убитом дедушке. — Я живой!
— Конечно, живой. Никто в этом не сомневается, — как заведенная повторяла Матушка, теряя последнюю надежду. — Кто тебе вообще сказал такую глупость?
— Кот, — Антошка хлюпнул носом. Голова Чешира протестующе затанцевала в воздухе:
— Это не я! Я такого не говорил!
— ... Ученый не выдуманный, — немного погодя закончил мальчик. Чешир с облегчением выдохнул, — а Емеля говорит, что все мы — выдумка. Что...
— Так это Легенда, малыш, — Готэль ласково потрепала Антошку по морковным кудряшкам. — О Верховном Сотворителе и его Приближенных. Особенных, кому выпала честь писать Историю Иномирья. Их называют Авторами. Ты, разве, не читал Священную Книгу?
— В Священной Книге написана правда, — возразил мальчишка. Однако теперь в его голосе явственно улавливалась толика сомнения, — так все говорят...
— Кто говорит? Емельян?—- хохотнула Готель. — Да он даже свое имя без ошибок написать не может. Сомневаюсь, что, хотя бы, пара страниц прочитаны.
— Емеля мой друг, — Антошка уцепился за последний аргумент, — он не будет врать.
— Мне он тоже друг, — спокойно ответила ведьма. — Так уж в Корпорации заведено — всем жить дружно.
— Тогда зачем ее написали? Священную Книгу? — вопрос вполне логичный, задан в лоб. Но Готэль и тут не растерялась.
— А чтоб жилось нескучно, — улыбнулась она. — Ведь в сказке нуждается каждый. Время от времени...
Все присутствующие на тот момент в Библиотеке (они прекрасно слышали весь диалог), неподвижно застыли кто где, не веря своим ушам. Однако ловко! Буквально за пару минут Матушка Готэль сумела предотвратить настоящую катастрофу. И что самое главное — без единой потери.
— Это, понимаешь ли, как религия у Тех-Кто-Извне. Вера, — осторожно подало голос Одноглазое Лихо. — Живущие за пределами нашего мира верят в своих богов, а мы — в своих.
Антошка громко сопел распухшим носом. Наблюдающие терпеливо ждали, когда экспромт ведьмы даст плоды.
— Иногда наступают моменты, когда необходимо нечто такое... Идеальное. Красивое. Светлое. Обладающее огромной силой. Способное выслушивать и сострадать, — тихо объясняла Матушка, поглаживая ребенка по голове. — То, что услышит нас, где бы мы ни были. Это Нечто — и есть Вера...
То ли аукнулось недавнее потрясение, то ли Матушка Готэль незаметно применила свои чары — Антошка заметно расслабился. Плакать мальчик уже давно перестал, и сейчас его длинные выгоревшие ресницы то и дело хлопали, борясь с подступающей дремотой. Но сон оказался сильнее. Не прошло и пяти минут, как Антошка крепко заснул на руках ведьмы.
— Фух, пронесло, — тихо проговорило Лихо, едва Дракон аккуратно взял ребенка в свои огромные когтистые лапы, чтобы отнести в спальню.
— Да, — согласился Чешир. Он теперь проявился полностью и, ловко передвигаясь в воздухе, с наслаждением ловил мух. Мухи, одуревшие от жары, все же, пытались избежать горькой участи, но Кот действовал гораздо проворнее. Совсем скоро ни одной мухи в Библиотеке не осталось. Завершив благое дело, Чешир довольно облизнулся и вновь неподвижно повис в воздухе.
— Ну, как он? — тихонько поинтересовалась Баба Яга у Дракона, который вернулся обратно, уже с пустыми лапами.
— Спит как младенец, — ответствовал Гроза-Северных-Морей. Он обернулся к ведьме. — Без магии тут не обошлось. Верно?
Готэль сделала неопределенный жест рукой и промолчала. Ей становилось все хуже. Так, нужно сконцентрироваться. Не хватало грохнуться в обморок у всех на глазах — позор, да и только!
— Анто... — в Библиотеку вбежала запыхавшаяся Мальвина, за ней — Иван и, собственно, гвоздь программы — его закадычный друг Емеля. — А где Антошка? — девочка с голубыми волосами испуганно озиралась по сторонам. — Он должен быть в Библиотеке. Больше нигде нет...
— Был здесь, совсем недавно, — отозвалось Лихо, все еще восседавшее на коробках, которые вот-вот грозили развалиться. — Вы немного разминулись. — И, будучи уже в своем репертуаре, тихонько хихикнуло.
Мальвина прикрыла ладошкой аккуратненький ротик. — Надо его срочно найти! — объявила она. — Сейчас же! Мальчик кое-что узнал.
— Мы в курсе, какие непотребства узнал ваш мальчик, — ехидно пропело Лихо, болтая ногами в воздухе. — Все улажено. Антошка спит в своей постели как сурок. Не извольте беспокоиться.
— Готэль наложила какие-то чары, — объяснил Дракон. — За ним сейчас Кикимора приглядывает. Проснется — наверняка, все забудет. Ребенок же.
— Вы не представляете, от какой беды спасли всех нас! - Мальвина трогательно сцепила руки в замочек. — Ах, как подумаю, что мне пришлось бы лгать этому милому мальчику — сердце кровью обливается!
— Ну, вот и не причитай понапрасну, — Лихо снова подало голос, — лгать пришлось нам, — и вкратце изложило кукле суть произошедшего. Девочка с голубыми волосами тихо охнула. Но возражать не стала.
— Какова вероятность, что он все забудет? — только переспросила она, на всякий случай.
Ведьма отрицательно мотнула головой.
— Он не забудет. Он просто мне поверил, — тут Матушка сильно закашлялась. Краска разом схлынула с ее лица. В ушах зашумело. Стеллажи-небоскребы вдруг разом покачнулись, и Готэль провалилась в небытие...
«... солнца луч, путь найди во мгле. Я прошу: верни, что так желанно мне! Раны исцели, свет любви пролей. Я прошу: верни, что так желанно мне. Желанно мне».
Готэль с трудом разлепила отяжелевшие веки и тут же зажмурилась вновь: яркий свет ослепил ее, мириадами золотых частиц сверкая и переливаясь в воздухе.
— Матушка? — голос Рапунцель. Так вот что это был за свет! Ее волшебные волосы. Ведьма решила предпринять еще одну попытку. Но на этот раз она схитрила: открыла только один глаз.
— Как вы себя чувствуете, Матушка? — принцесса выглядела взволнованной. Готэль подавила непрошеную улыбку. "Матушка..." — она будто вернулась назад, на многие годы. В недра высокой неприступной башни, в которой проводила с маленькой Рапунцель большую часть времени. Лишь изредка отлучаясь, чтобы добыть продукты и вещи первой необходимости.
Когда Рапунцель подросла, вещи второй необходимости тоже пришлось добывать. В основном, баночки с разноцветной краской, кисти из беличьего ворса и белую как снег шерсть единорога.
Рапунцель с малых лет увлеклась рисованием — благо, стены для этого прекрасно подходили и расписывала все вокруг, до чего только могла дотянуться. С каждым годом все выше и выше — соответственно отращенной длине волос. А потом неожиданно полюбила ткать: ткань получалась удивительно нежной и тонкой.
Девочка росла очень способной и жутко любознательной. Эта ее последняя черта все и погубила — в один миг был разрушен тот идеальный мирок, который ведьма с огромным трудом когда-то сотворила. Ах, если бы ей довелось хоть одним глазком заглянуть в будущее! Впрочем, в ее душе не было уверенности, что, знай она обо всем, то никогда не позволила бы случиться тому, что случилось. Готэль ненавидела себя за это. Потому что, как бы ни была велика ее вина, все это было неправдой. Чужой Выдумкой...
Выдумка. Кто может определить, где мечты уступают место реальности? Где та тонкая невидимая граница, что соединяет мир магии и мир простых людей, о чудесах не помышляющих? Чей великий Разум положил начало Иномирью — бескрайним землям, полным захватывающих приключений, легендарных войн, блестящих побед и любви, перед которой бессильна даже смерть? Кто он — Верховный Сотворитель, что управляет Единым Пером, осколки которого, будучи вручены Избранным, творят Историю?
— Матушка, — Рапунцель крепче сжала ее руку. — Вам уже лучше? Кикимора сказала, что вы простудились. Возможно, всему виной дождь...
Готэль кивнула. Да, гроза, что застала ее аккурат над Нефритовой Долиной, мало того, что лишила большей части магического резерва, а также изрядно потрепала метлу, еще и здоровье подпортила. Однако... — оглядев себя, Матушка обнаружила, что лежит, вдоль и поперек обмотанная волосами принцессы. Те уже не светились — Рапунцель закончила петь, однако в груди сразу стало теплее. Она беспокоилась. Несмотря ни на что.
— Да, Рапунцель. Мне уже значительно лучше, — ответила она, стараясь, чтобы голос звучал не так хрипло. И, немного подумав, добавила: — Благодаря тебе.
— Я так боялась! — сказав это, принцесса неожиданно бросилась к ведьме на шею. — Я боялась, что вы умрете, Матушка...
От слов девушки по спине Готэль пробежал холодок. Не то, чтобы она боялась смерти — в ее жизни было достаточно опасностей, чтобы смириться с перспективой когда-нибудь покинуть этот бренный мир. Но то, что нынче сказала ей Рапунцель... Было в этой фразе нечто, отдающее тупой болью. От этого становилось страшно. Не описать насколько — Готэль сомкнула руки за спиной принцессы. Она почувствовала, как по щекам начинают течь горячие слезы.
— Да разве я могу тебя оставить, цветочек мой? — только и смогла вымолвить она, как горло снова предательски перехватило. — Ты же гарантия моей вечной молодости, — словами она попыталась превратить все в шутку. Но их, как и магических сил, не хватало.
Ведьма понимала, то, что Рапунцель знала давно и наверняка. Поэтому, вздохнув, добавила: — И вся моя жизнь.
Лучи солнца беспрепятственно наполняли лазарет желтоватым светом. Ведьма и принцесса, застыв, продолжали сидеть на кровати. Впереди предстоял долгий и тяжелый разговор. Но начало тернистой тропы к взаимопониманию было положено.
2016